Эта тема возникает в творчестве поэта вместе с темой Родины. Красота родного края неразрывно связана с красотой женщины, с чувством влюбленности и предчувствия любви. Возлюбленная в ранних стихах С.Есенина ("Выткался на озере алый цвет зари", "Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха"1910) создается на фольклорной основе, ее черты условны: в соответствии с народным эталоном красоты "синие глаза", "кудри черные":
Хороша была Танюша, Краше не было в селе: Красной рюшкою по белу Сарафан на подоле... ("Хороша была Танюша, краше не было в селе" 1911)
В любовной лирике второй половины 1910-х годов образ возлюбленной конкретизируется, но одновременно с этим появляется мотив разлуки и потерь. Наиболее ярко это отражается в стихотворении "Не бродить, не мять в кустах багряных..."(1916), в котором поэт вспоминает о любви, о пережитом чувстве:
Пусть порой мне шепчет синий вечер, Что была ты песня и мечта, Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи - К светлой тайне приложил уста...
Духовный кризис послереволюционного периода не мог не отразиться в любовной лирике. Любовь - "зараза" и "чума", это тяжелая, губящая душу страсть в цикле стихов "Любовь хулигана" (1923): "Сыпь, гармоника. Скука... Скука...", "Пой же, пой. На проклятой гитаре...", "Я усталым таким еще не был...". Но уже с середины 1920-х годов начался новый, чрезвычайно плодотворный этап в творчестве Есенина: в это время были созданы такие шедевры о любви, как "Шаганэ ты моя, Шаганэ!", "Собаке Качалова", "Письмо к женщине" и др. "Шаганэ ты моя, Шаганэ!" - одно из пятнадцати стихотворений цикла "Персидские мотивы"(1924- 1925 г.г.). Поэт мечтал побывать в Персии, на Родине Фердоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза. Но мечта не осуществилась, и цикл был написан под впечатлением поездки на Кавказ (Грузия, Азербайджан). Имя героини напоминает о батумской знакомой Есенина Шаганэ Тальян. Сам цикл - это стилизация под восточную поэзию, где показана любовная игра между лирическим героем - поэтом с севера - и восточной красавицей. Удачны восточные орнаментальные сравнения: "руки милой - пара лебедей", "глаза, как яхонт, горят" и др. Перед нами будто оживают сказки "Тысячи и одной ночи". Но все стихотворения этого цикла построены на противопоставлении "там, на родине" - "здесь, на Востоке":
Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий.
В этом стихотворении слышны отзвуки пушкинского стихотворения "Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной". Воспоминания о родине пробуждают в душе лирического героя воспоминания о любви, о недавней разлуке с северной девушкой. Стихотворение очень красивое, музыкальное, пронизано тихой грустью и нежностью. Мотив легкой и светлой грусти пронизывает и стихотворение "Собаке Качалова" (1925). Это необычное признание в любви. Эмоциональный акцент переносится на концовку, где упоминается имя той, "что всех безмолвней и грустней". Переживания героя передаются через собаку Джима, своеобразный образ - посредник:
Она придет, даю тебе поруку. И без меня, в ее уставясь взгляд, Ты за меня лизни ей нежно руку За все, в чем был и не был виноват.
Но собака не может исполнить желание человека - отсюда мотив одиночества, непонятости, отверженности, душевного разлада. Этот мотив еще более усиливается в стихотворении "Письмо к женщине" (1924), которое является обращением к бывшей возлюбленной, оставившей поэта. В первой части стихотворения лирический герой вспоминает прежние времена, когда он мучительно не понимал смысла происходящего, во второй - показано обретение героем смысла существования. Первая часть наполнена исповедальными и покаянными интонациями. Лирический герой осознает, что его "шальная жизнь", "скандалы", "угар пьяный" привели к неминуемому разрыву. И герой объясняет любимой причину своего поведения так:
Но знали вы, Что я в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, что не пойму - Куда несет нас рок событий...
Герой не нашел понимания в душе возлюбленной. Но, пройдя через мучения, падения, он все же не скатился вниз, как ему предрекала она, найдя опору в приятии "новой жизни":
Теперь в Советской стороне Я самый яростный попутчик...
Но любимая женщина не узнает об этом. Лирический герой испытывает горечь от сознания того, что он "ни капельки не нужен" ей, и все же винит во всем только себя и просит прощение:
Простите мне... Живите так, Как вас ведет звезда...
Не случайно сразу вспоминаются пушкинские строчки:
Я вас любил так искренне, так нежно, Как, дай вам Бог, любимой быть другим.
Благодарное приятие - вот основа отношений лирического героя с любимой.
| 